Беловежская пуща всегда привлекала сильных мира сего. Князь Владимир Мономах любил пострелять здесь зубров и благородных оленей. Польские короли и литовские князья превратили заповедный лес в место роскошных охот и увеселений. А императрица Екатерина II добывать зубров ради трофеев запрещала, но охотно отдавала пущанских "царей" в жертву науке - их чучела часто становились экспонатами многочисленных европейских музеев.
Младшему научному сотруднику ГНП "Беловежская пуща" Николаю Черкасу удалось собрать около 700 снимков, на которых запечатлены моменты присутствия в пуще высокопоставленных господ. 500 из них рассказывают об охотах трех последних русских царей.
Александр II охотился в Беловежской пуще всего один раз - в октябре 1860 года. К его приезду вдоль дороги высадили липы и усиленно поливали их на всем пути следования царя. Дорога освещалась факелами и смоляными бочками. Были приглашены немецкий принц, французский посол, влиятельная российская знать. В память о событии на мраморном постаменте установили чугунную скульптуру зубра в натуральную величину. Отливали ее на заводе Огарева в Санкт-Петербурге.
Чугунному "царю" довелось много путешествовать. Во время первой мировой войны вместе с эшелоном вещей царской семьи он был отправлен в тыл. Скульптуру водрузили в Нескучном саду. В 1927 году, по условиям Рижского мирного договора, Польше были переданы сокровища, вывезенные Россией до революции. Среди них оказалась и чугунная скульптура. Некоторое время зубр "жил" возле королевского дворца в Варшаве. Потом "переселился" в польский город Спалу, где находился питомник диких животных, который когда-то посещал царь. Зубр стоит там и по сей день. Правда, новый гранитный престол у царя пущи пониже исчезнувшего прежнего - он едва возвышается над землей. И внешний вид испорчен грубым швом, которым голова была приварена к туловищу - кто-то решил-таки проверить версию о спрятанных в голове зубра драгоценностях царской семьи.
Собственностью царской семьи Беловежская пуща стала по указу Александра III в 1888 году. Он же отказался от скромного охотничьего павильона и затеял строительство двухэтажного дворца в деревне Беловежа, в виде средневекового замка с высокими башнями и круглыми остроконечными крышами на 134 комнаты. Охотничьей резиденцией дворец в Беловеже стал уже после смерти бережливого Александра II. И если царь со строительными расходами уложился всего в 542 тыс. рублей, то его наследник Николай II довел эту цифру до 1 млн. 250 тыс. рублей за счет строительства домов для свиты, кухни, конюшни, ледников, прачечной, телефонной станции, каретной, казармы, павильона для взвешивания и препарирования дичи. Для внутренней отделки царских покоев использовались пущанские сосна, ель, дуб, клен, граб, береза, бук, ольха. Потолки и карнизы украшали фрески, выполненные на шелковом полотне. Часть из них была похищена немцами во время первой мировой войны. В 1919 году при отступлении Красной Армии один из офицеров приказал спилить парадную дверь. Работа оказалась довольно-таки трудоемкой, а времени было мало - дверь удержалась. Удивительно, но во времена военного лихолетья никто не позарился на богатейшую дворцовую коллекцию рогов и зубриных голов.
Украшением резиденции стала церковь святого Николая с иконостасом из китайской керамики и специальными "царскими воротами". В сентябре 1939 года она была разрушена артиллерийским обстрелом, но восстановлена местными жителями уже в 1943 году. Церковь и сейчас стоит на польской территории пущи. В бывшей конюшне находятся гостиница и небольшой ресторанчик. А замок, который при отступлении немцев во время второй мировой войны пережил пожар, поляки полностью взорвали в 1958 году. По официальной версии, глава местной администрации пришел к выводу, что дворец уже не подлежит восстановлению. Хотя незадолго до того рассматривался вопрос о размещении в здании научно-исследовательского учреждения, и затраты на реставрацию, по оценкам экспертов, были не так уж велики. В это же время, по решению Никиты Хрущева, на белорусской территории Беловежской пущи создавалось государственное заповедно-охотничье хозяйство. Замок могли уничтожить, опасаясь, что СССР заявит на него свои права.
Николай II отдавал предпочтение охоте именно в Беловежской пуще. Государь взял за правило появляться здесь через каждые три года. Исключением стал лишь 1909 год, когда падеж скота в пуще был катастрофическим.
Чтобы августейшим особам было удобно добираться, от Гайновки к Беловеже была проложена железная дорога, а возле платформы вырос изящный Императорский павильон. К 1903 году по пуще было проложено 400 верст дорог с мостами через лесные речки. На советской стороне от былого царского величия до наших дней и сохранились лишь эти мосты, правда, уже без гербов Российской империи и перил.
Великосветские охоты требовали денег. Царская свита обходилась в 30,2 тыс. рублей в год, не считая покупки кормов для зимней подкормки зверей. Николая II обслуживали пять обер-егерей, 15 егерей, 11 охотников, 30 зубровых сторожей и 4 работника. Восемь полицейских урядников боролись с браконьерами. Их за убийство зубров карали нещадно. С пойманных взимался штраф от 25 до 150 рублей. Повторное попадание с поличным грозило ссылкой в Сибирь.
Пущанские царские охоты организовывались на европейский лад. Длились они обычно две недели. Приближенные, гости и сам император занимали "номера" согласно вытянутому жребию. За ними выстраивались егеря, заряжавшие ружья. В загоне участвовали солдаты и списанные на берег в лесную стражу матросы. (Прадед нынешнего главного лесничего Евгения Смоктуновича был одним из них.) Подбитых зверей собирала особая команда из егерей и ночных сторожей. К концу охоты трофеи в строгом порядке укладывались у парадного входа дворца.
Первый ряд - для дичи, добытой императором. Самое почетное место занимал зубр, потом - лоси, олени, косули, лани, кабаны, зайцы. Трофеи других участников охоты располагались дальше. Мелких животных подвешивали на специальных перекладинах. Дичь украшали гирляндами из дубовых веток.
Самой торжественной процедурой охотничьего дня была штрека. За разложенными трофеями (их число доходило до 150) выстраивалась вся охотничья команда пущи, а по бокам - дворцовые работники с факелами в руках и красных рубахах. В лучах искусственной подсветки животные казались еще более красивыми и величественными. Под звуки фанфар заведующий охотой передавал Государю ведомость о результатах охоты. Первым чествовали гимном самого крупного из добытых зверей. В 1903 году, например, королем охоты стал олень, рога которого имели 32 отростка. Фанфары трубили царю пущи - зубру. Новые звуки охотничьего оркестра раздавались в честь лося, оленя... Для каждого зверя предусматривался свой мотив. А потом устраивался обед, где за праздничным ковром рассаживались все участники охоты - от Его Императорского Высочества до последнего егеря и возчика, вложившего свой труд в общее дело. "Гости" благодарили "хозяев" за хорошо организованную охоту. Любой мог подойти к царю с положенной на лоб челобитной. Ее обязательно рассматривали.
После штреки дичь поступала в руки препараторов. Они готовили трофеи, украшавшие затем стены дворца. Мясо отдавали крестьянам. Посмотреть на царя простой люд приходил со всей округи. Загонным жаловалось за охоту по одному рублю, а георгиевским кавалерам - по три.
Последняя царская охота проводилась в пуще в 1912 году. Газовые горелки были заменены на электрические за 4 месяца до ее начала. Стражу увеличили. Только ночных горшков закупили целых 100 штук. За эту охоту было разбито рекордное количество дворцовой посуды и мебели.
В советские времена охотничьим стал считаться в Беловежской пуще браконьерский метод. Его взяли на вооружение высокопоставленные особы. Не определялся больше король охоты. Были позабыты штреки. Добычу часто просто приторачивали тросом к машине и волокли за десяток километров к месту обработки. Для легкой добычи дичи "охотники" стали применять приборы ночного видения и пользоваться вышками. Под вышкой ставили кормушки и включали свет, чтобы животные привыкли к нему. И во время "охоты" включали свет. Или подвешивали под ружье фонарь. Зверя свет просто парализует. Стрелять в него, остолбеневшего, - пара пустяков. Да и стреляли зачатую не мастера и даже не любители, а те, кто следовал за модой или хотел оказаться поближе к начальству. На охотах решались большие политические дела, улаживались личные проблемы.
За исключением разве что хрущевских охот в Беловежской пуще, которые запомнились их свидетелям обильными обедами с водкой. И тем, что Никита Сергеевич по-царски угощал загонщиков, среди которых было немало "особистов".
Пенсионер Владимир Дацкевич в те времена работал орнитологом. Он участвовал в первых охотах Хрущева. И утверждает, что все разговоры о том, что диких зверей для генсека специально привязывали к дереву, - россказни:
- Все это чепуха. Это же глава громадного государства. Хоть он и простой мужик был, вроде, Никита Сергеевич. Он охотник был. Он из-под фар машины стрелять себе не позволял. И на вышке не сидел. Охотился только загонным методом. Никита Сергеевич не мог себе позволить такую глупость. Это Тихон Киселев был любителем выйти на зайцев из-под фар. А в пуще при Хрущеве даже фазаны были. Их подарили Никите Сергеевичу чехи. Фазанов пробовали внедрить в природу. Попытки не увенчались успехом, но фазанарий существовал долго.
- Как высокопоставленные чиновники становились охотниками?
- Я расскажу, как Петр Машеров стал охотником. Он был тогда первым секретарем Брестского обкома КПБ. У Хрущева не было привычки приглашать белорусскую партийную "верхушку", не говоря уже о секретарях обкомов. Просто тогда область вышла в лучшие по выращиванию кукурузы. Как знатного "кукурузовода" пригласил Хрущев Машерова на охоту. А у того не было даже охотничьего обмундирования. Я хорошо запомнил, что охотился он в спортивном костюме. Потом, став хозяином Вискулей, Машеров пристрастился проводить здесь свободное время. Загонная охота его не привлекала - такой вариант устраивался только тогда, когда приезжали иностранцы. Машеров охотился как раз с подъезда, из-под фар. И Киселев тоже. Но вместе они в пущу не ездили. Дружба вряд ли среди политиков возможна.
Мясо партийные боссы увозили с собой. Увозили много. Большинство из них не были охотниками. Ни один из них на оленя не пошел. Такая добыча - удовольствие и искусство. А стрельнуть и поставить ногу на убитого зверя - это не охота. Это закат великого искусства.
Впрочем, охотничьи секреты русских царей будоражат общество. Несколько лет назад редкий экземпляр книги лесничего Долматова под названием "Охота в Беловежской пуще" пытался похитить из библиотеки ГНП "Беловежская пуща" охотовед, прибывший на семинар. А стоят секреты охоты недорого - 29 руб. 50 копеек на советские деньги. Неужто никто не воспользуется?