Ученый и сказочник
Петр СУТЬКО, газета "Заря", № 134, 27.11.2008
У журналистов, по крайней мере, у тех, с кем многие годы, как говорят, находился в одном «информационном поле», есть такое неписаное профессиональное правило: к иным героям своих публикаций, к тем, кто «запал в душу», возвращаться снова и снова. И не только по знакомству, а чтобы сверить стрелки компаса прожитого и пережитого, вместе заглянуть за горизонт будущего, подпитаться душевным опытом и мудростью.
Одному из таких людей, Вячеславу Семакову, 28 ноября исполняется 70 лет. Накануне юбилея мы попросили Вячеслава Васильевича рассказать о времени и о себе, о путях-дорогах и встречах-незабудках. И, безусловно, о вековой и вечной Беловежской пуще, ставшей, пожалуй, важнейшей вехой в биографии ученого-биолога и первого пущанского Деда Мороза.
- Вячеслав Васильевич, любой юбилей - это какой-то жизненный рубеж, высота, с которой обозреваешь пройденный путь. Для каждого он свой, единственный. Я немного знаю о Вашей подвижнической стезе и как ученого-биолога, и как просто всесторонне увлеченного человека. Какие «станции» застолбили Вы на своем маршруте?
- С точки зрения путешественника, мне грех жаловаться на свою судьбу. Я посетил большую часть бывшей великой страны под названием СССР. Что же касается «застолбленных станций», то их на моем жизненном пути было пять: Камчатка, Памир, Сибирь, Санкт-Петербург и нынешнее мое пристанище – Беловежская пуща. Камчатка была местом становления меня как научного сотрудника, в качестве которого я проработал всю свою трудовую жизнь. Памир позволил сполна окунуться в мое любимое увлечение – альпинизм. Совмещая приятное с полезным, там я помог создать на высоте 3000 метров самый высокогорный в мире ботанический сад. Для этого пришлось доставлять весь посадочный материал на своих плечах, а чтобы прятаться от непогоды – прямо на склоне построил небольшую хижину в альпийском стиле (иначе бы она была просто снесена первой же снежной лавиной). В двух из трех ее стенок (четвертой стеной являлась гладкая скала) вместо окон были выложены витражи из разноцветных бутылок донышками внутрь и горлышками наружу. Таким образом была сделана своеобразная «эолова арфа». Витражи пели под ветром наподобие флейты. В этой хижине мы с женой провели свой медовый месяц, благо что судьба познакомила нас именно на Памире.
На выложенных для посадки растений террасах любили лежать козероги, которые совсем не боялись и подходили на расстояние 15 - 20 метров, с любопытством разглядывая, чем занимаются двуногие пришельцы. Горные индейки – улары скрывались в недоступных скалах, и только весь день слышалось их протяжное «у-у-ли-и-и-и». Один раз сад посетил даже «хозяин гор» – снежный барс, привлеченный скоплением чувствующих себя в безопасности козерогов, а в одной из близлежащих скал была небольшая пещера, где устраивал себе зимнюю берлогу медведь. Незабываемые впечатления остались и от путешествий на «крыше мира».
Сибирь научила меня жить в одиночестве, полагаться только на свои силы и ценить того, кто был с тобой в одной «упряжке». По 6 месяцев в году приходилось работать в совершенно не обжитой тайге, где до ближайшей деревни было 200 и более километров. При этом роль «Пятницы» выполнял обычно один рабочий, нередко из зеков. Зато удалось досконально познакомиться с такой удивительной рекой, как Енисей, начиная от ее истоков в Саянах и кончая Диксоном, где она впадает в Ледовитый океан.
Работа в Санкт-Петербурге позволила не только приобщиться к мировой культуре, чем славен этот всемирно известный город, но и войти в настоящую науку. Именно там я получил свои первые авторские свидетельства на изобретения. В Петербурге я стал действительным членом Географического общества СССР и даже был награжден именной медалью в честь 100-летия бывшего его президента – академика Е.Н.Павловского.
И наконец, после Питера судьба привела меня в Беловежскую пущу, где я работал и научным сотрудником, и заместителем директора по научно-исследовательской работе, и директором Музея природы. Ее богатая история увлекла меня. Поэтому я написал об этом несколько книг. Последняя вышла совсем недавно, в конце лета, в Германии в соавторстве с моим хорошим другом Валерием Риппергером.
- Вот мы и пришли, пожалуй, к главному - Беловеже, к первому пущанскому Деду Морозу, к первому его белорусскому поместью в древнейшем лесу Европы, к рождению истинно беловежской новогодней сказки. Ведь Вы стояли у истоков этого чуда?
- Мое появление в роли Деда Мороза в пуще было отнюдь не случайным. Сам того не зная, я шел к этому еще со времени работы на Памире. Как-то раз, в период изнуряющей летней жары, я перебирал новогодние поздравления, чтобы хотя бы зрительно утолить жажду прохлады. На большинстве открыток, помимо заснеженных елей, присутствовал седовласый старик – Дед Мороз. Изображался он в разных ипостасях – то кондуктором, то машинистом, то на ракете, то в санях, то на лыжах. Стало любопытно, до чего может дойти человеческая фантазия. Поэтому открытки с Дедом Морозом я стал складывать в отдельный конверт, ежегодно пополняя свою коллекцию. Так за несколько лет у меня скопилась приличная коллекция «дедушек», причем не только отечественных, но и из других стран. Обратил внимание и на то, как его величают в разных странах.
По прибытии на работу в Беловежскую пущу я несколько раз выставлял свою коллекцию во время новогодних каникул в помещении Музея природы национального парка и даже рассказывал о ней в газетах. Одна из публикаций называлась «Дед Мороз живет в Беловежской пуще». Но то, что Дед Мороз вскоре действительно там поселится, да еще и специально построят для него поместье, мне и в голову не приходило. Эта заслуга целиком принадлежит нынешнему директору национального парка Николаю Бамбизе, которого можно назвать и проектировщиком, и прорабом строительства одновременно. Когда же он предложил мне стать первым Дедом Морозом сказочного поместья, я согласился, о чем до сих пор не жалею.
Работать Дедом Морозом было одновременно и легко, и сложно. Войдя в образ Деда Мороза, я понял, как мало люди знают о самом сказочном герое, несмотря на его огромную популярность. Необходимо было восполнить информационный пробел. Тем более что у пущанского волшебника много и своих особенностей. В итоге появилась написанная в соавторстве с Н. Бамбизой книга под названием «Дед Мороз и его родня». В ней мы рассказали не только о белорусском Деде Морозе и его ближайших «родственниках», но и о сказочных дедушках, проживающих в других странах.
Вячеслав Васильевич, а какое событие Вы считаете самым главным в своей жизни?
- Пожалуй, это отцовский подарок в школьные годы - полное собрание сочинений Джека Лондона. Его рассказы о Севере, о мужественных людях, противостоящих трудностям жизни, пробудили во мне жажду к путешествиям, причем в самых экстремальных условиях. В связи с этим я стал заниматься альпинизмом, много путешествовал, причем во время работы на Камчатке ездить приходилось и на собачьих упряжках. Места для работы я всегда выбирал в наиболее трудных районах страны. Даже при работе во Всесоюзном институте сельскохозяйственной микробиологии в Санкт-Петербурге практически ежегодно, а то и несколько раз в год, приходилось надолго уезжать в достаточно отдаленные места для внедрения в практику научных наработок. Зато теперь есть о чем вспомнить с друзьями, особенно с теми, с кем пришлось делить в свое время трудности дальних дорог.
- Вы встречались, как экскурсовод и знаток пущи, со многими государственными деятелями, учеными и просто любопытными собеседниками. Кто из них произвел на Вас необычное впечатление?
- Из именитых гостей, которых приходилось водить по пуще, наибольшее впечатление произвели на меня бывший спикер Верхней палаты Парламента Российской Федерации Егор Строев и народный артист СССР Николай Еременко (старший). Первый попросил организовать для него не обычную экскурсию, что практикуются в пуще, а специализированную, с биологическим уклоном. Дело в том, что он, будучи одновременно и губернатором Орловской области, решил создать национальный парк «Орловское полесье». Моя экскурсия была рассчитана на два часа, но продолжалась около четырех, поскольку высокий гость, имеющий и ученую степень доктора сельскохозяйственных наук, старался вникнуть в специфику заповедного дела, дабы впоследствии использовать почерпнутые сведения при создании национального парка. Прощаясь, Строев в присутствии многочисленных гостей высоко оценил мои профессиональные качества и подготовку как экскурсовода, хотя до этого водить экскурсии по Беловежской пуще мне не приходилось вовсе. Что касается встречи с Николаем Николаевичем Еременко, то к тому времени я провел в пуще уже не одну сотню экскурсий и чувствовал себя довольно уверенно, рассказывая об этом удивительном лесе. Опытный артист признал во мне «коллегу» и по окончании экскурсии произнес очень дорогие для меня слова, которые я помню и поныне: «Дорогой вы мой, говорю вам как артист артисту. Вы достигли той степени актерского мастерства, за которым кончается игра и начинается лицедейство. Позвольте за доставленное удовольствие подарить вам книгу обо мне и моей семье, написанную к моему 70-летию, и пожелать вам новых успехов в вашем благородном деле».
Сейчас эта книга с дарственной надписью знаменитого артиста хранится у меня вместе с другими, не менее дорогими для меня знаками оценки моей деятельности в пуще – «Золотым сертификатом качества» Госстандарта России, выданным за высокий уровень проведения экскурсий, и медалью Франциска Скорины, врученной лично Президентом нашей республики за популяризацию этого удивительного леса.
- А правда ли, что кто-то предлагал купить пущу?
- Попыток купить пущу было в ее истории немало. Некоторые даже увенчались успехом. Взять, к примеру, тех же Романовых, приобретших пущу для царской семьи в 1888 году. Но уже когда пуща имела статус особо охраняемой территории, в восьмидесятые годы прошлого века купить ее пытался американский миллиардер Тэд Тернер. Первоначально он предложил за нее 1,5 миллиарда долларов, а потом увеличил цену вдвое. Но бывший директор национального парка Сергей Балюк дипломатично объяснил ему, что национальным достоянием Беларусь не торгует.
- Знаю Вас как тонкого юмориста, собирателя забавных историй. Чем порадуете наших читателей?
- К юмористам себя не отношу, поскольку я не выдумываю смешное, а просто рассказываю о том, что мне известно из литературных или устных источников. Сейчас я работаю над книгой под названием «Были и легенды Беловежской пущи», в которой попытаюсь донести до читателя многое из того, что мне удалось узнать об этом лесе, в том числе и довольно забавные истории и случаи.
- И традиционный банальный вопрос: что в планах и мечтах на будущее?
- Определенных планов на будущее практически не строю, разве что еще хочется написать две-три книги о пуще. Что же касается мечты, то, как и у всех людей моего возраста, она одна: сохранить здоровье без лишних напастей и потрясений...
Написать отзыв / комментарий / мнение на Форум сайта